Гора дурман – . -.

Содержание

Загадка Дурман-горы — Фотограф Алексей Глыва

Прежде всего, хочу отметить, что истории, приведенные в статье, не придуманы здесь. Они взяты из народной молвы, что является самым лучшим подтверждением их вымысла. Персонажам народом присвоены несуществующие биографии и факты. Если Вы не любите народный сказ — вообще не читайте статью!

Вернемся на знаменитое теперь на Саратовщине место — Утес Степана Разина. До нашего времени сложились в этих местах свои легенды и байки.

Первый сказ врачно-исторический. Отчего утес именно Степана Разина, а не прочего Емельяна Пугачева. Итак, вот, идет по местным деревням, а теперь и дальше молва, что восседал на утесе тут сам легендарный атаман. Самолично выслеживал купеческие баржи, грабил их, а хозяев в овраг под утесом сажал, где сходили те с ума. Овраг так теперь и называется — «Тюремный». Восседал Стенька не просто на пеньке, а на своем троне из слоновой кости, сразу вспоминается культовая игра 90х Диабло*.

Исторически не ясно — сидел ли атаман на утесе под горой, или же на самой горе — откуда явно удобнее высматривать добычу. С горы, конечно, вид получше, но чтобы самолично грабить суденышки, постоянно то сбегая километр с горы, то вновь забираясь — немного неправдоподобно. А тем более, для такого авторитета, как Степан Разин. Напомним, он возглавил огромные народные массы, недовольные кровавым режимом, что мелкому авторитету явно не под силу. Большой лидер и так пачкаться маленькими делишками. Да и в целом есть какое-то противоречие. Это ж как Чингиз Хан, покорив такие просторы, сидел бы и грабил, проходящих мимо Китайцев. А Разин был авторитетным исторически. Грабить ходили не его казаки, а абсолютно сторонние, по его благословению и последующей данью. Сидел ли Степан на горе или нет — теперь этого мы не узнаем, но мнение есть. Допустим.

Ложноисторически** так же известно, что немного южнее, на какой-то подобной горе, орудовал другой авторитет — Урак (теперь на ум уже идет что то из Готики***). Урак и его сотоварищи, понятно, тоже занимались подобными делами. Ясно, что у Степана и Урака были противоречия, возможно разборки. Да и не только по поводу раздела территории, но и за прекрасную девушку Настю. В общем, делили авторитеты здесь свой кровавый рынок. Ну, если придерживаться официальной исторической версии, видимо Степан, все-таки, Урака нейтрализовал, и в учебниках про него ничего не сказано. Непонятно только, как обе банды накушивались из одной кормушки — суденышки у купцов были не резиновые. Поэтому сомнения, все-таки, есть, и у нормального человека — большие. Нужно заметить, что вещественных доказательств присутствия тут данных разбойников нет. Так что, или их тут не было, или жили они ну очень скромно, ничего не теряли. Но трон из слоновой кости был. Понты, как говорится, дороже денег.

Дурман-гора. Утес Степана Разина. Саратовская область.

Но, то молва неправдивоисторическая, и человек далекий от мистики, но жаждущий зрелищ, вполне себе может поверить в такую версию. Но есть тут баечки и посерьезнее. Теперь уже включаем Этниколор Жана Мишеля Жара**** и читаем, затаив дыхание.

Давным-давно, в 1859 попалась мне в руки газетка местных ведомостей, где образовалась такая статейка. Два бурлака откуда — то там возвращались, и завидели на утесе нечто похожее на пещеру, но с железной дверью. Ну, поскольку жилось тогда бедно, неинтересно и терять было нечего — решили проверить. И удачно зашли! Сказать, что помещение было богатым — не сказать ничего. По стенам там развешан целый вагон золота, серебра и других драг металлов, что тогда ценились. По углам большие бочки все с тем же. А в центре железный гроб, трижды окольцованный металлом. Тут мы выясняем, что, наверное, жилось тогда бурлакам очень хорошо — ну это ж еще не кровавый красный режим, а вольное БМ царствование нашего всего. В общем, хватай и беги, как сейчас совсем не было, и мужик решил проверить — кто там в гробу. Схватил молот (там, наверное, был на всякий случай), разбил оковы, и ёп.. етитт.. Поднялась из гроба ожившая Марина Мнишек***** собственной персоной. Ну, поскольку представилась она на то время уж более двухсот лет как, видимо, вид ее ужаснул мужиков. Один даже принялся стегать ее железными прутьями (тоже там, наверное, были). Другой попытался остановить его — дама, все-таки. Но его резко неведомые силы из пещеры выбросили, а пещеру от взора людского скрыли, вместе с любопытным агрессивным мужиком, золотом и Мариной Мнишек. Так ни с чем и вернулся бурлак на корабль. Сходили носик попудрить, называется.

Понятно, что история не может быть привязана только к одному месту. Так, поговаривали, что такое было и не на Утесе совсем, а южнее, на Ураковой горе, ну Урака Вы знаете. Но там серьезней — мужики спустились в пещеру монгольского колдуна Газука, где из золотого гроба восстала девушка. Ну, наверняка и помещение было побогаче, и колдунство посильнее. Чего только не бывает.

Естественно, на Утесе есть и разбойничьи клады. Была там под горой деревня Даниловка. Конец 19в. Трое крестьян оттуда отправились за Волгу. На обратном пути попросили их подкинуть до деревни мужик и баба с ребенком. Когда переправлялись, мужик достал нож и установил на корабле новую власть. Потом приказал бабе выбросить ребенка за борт, сволота, за что тот час же получил веслом по голове от геройского даниловца. Тут и рассказала баба селянам, мол, не ворона убили, а злодея повредили. Карта у него имеется одного из есаулов Стеньки Разина, с интересными пометками о больших кладах атамана. Зарыты клады в Дурман-горе. Понятное дело, отправились мужики клад искать. Пошли на Пасху. Но клады у Стеньки заговоренные! Не успели селяне начать коп, как подверглись вероломному нападению, без объявления войны, стада бешеных коров! Кто в теме Куба Горадрика, книги порталов и ноги Вирта******, знает, что это такое — стадо бешеных коров. От коров отбились. И вроде уже до клада добрались, как поднялась буря ужасная, и вышли из бури три разбойника с дубинами. Как в лучших современных фильмах о войне, наши мужики, естественно обратились в паническое бегство. Наутро, набравшись смелости, и, видимо, поправившись рассолом, пошли осматривать место происшествия. Нашли отпечаток сундука, и следы от повозки. Вот так и они шанс свой упустили. Да, лажа!

Является местным, конечно же, призрак самого Разина. Ну, видать является и здесь, и в Жигулях, и еще где — одна ж скука на всех. Мы, конечно, знаем, как ученые высшей школы мистификации, что призрак не ходит по земле, а является в месте своей смерти. И Стенька, если и должен являться, то только на Болотной площади белокаменной. Не будим про Болотную. Так немецкий дровосек сёк дрова в лесу у Дурман-горы, и услышал голос атамана. Отметим, что немцы в Поволжье были очень трудолюбивыми, а шнапс, видимо, очень крепким.

Другой случай, когда мужик в пургу на санях по тем местам проезжал, встретил путника. — «Садись, подвезу» – говорит. А тот и отвечает — «Не, мужик, не могу, Стенька я Разин, грешник, 70 лет еще маяться буду. Скажи немцам и русским, что б в мире жили, не воевали!». — Ну, так и жили до 28 августа 1941 года*******.

Искали в Дурман-горе клады все, кому не лень. И все, как один жаловались на головокружение, причем, если с женской половиной искателей дело было более-менее ясно — поход, простор, мужики. То с мужской стороной оставалась загадка. Тут все было, в принципе, понятно — колдунство — клады то заговоренные. Но, якобы, адекватные ученые, после исследования зоны пришли к выводу, что фонит тут сильное электромагнитное излучение. Тут Вам и головокружения, и крыша пленников Стеньки в овраге.

Создав мобильную научно-исследовательскую группу из двух шарлатанов — технаря и гуманитария, мы снова отправились на Утес Степана Разина, дабы проверить научно-мистические теории Дурман-горы. Дабы оценить обстановку трезво, даже не пили! Нам предстояла ночь на Утесе. Разбив стан на берегу Волги, мы начали научное фотографирование места. Прибой был идеален. Фотографии прилагаю. Потом легли спать. Пренебрегли основным правилом — сражаться с нечистью совместно, спина к спине, легли в отдельных юртах. Изменений рассудка на утро не наблюдали! Хотя, тут необходимо дополнить, что для того, что бы крыша поехала — она изначально должна быть на месте! Короче, все осталось, как и было.

Научно-исследовательский лагерь ученой группы на Утесе Степана Разина.

Теперь нам предстоял путь на саму Дурман-гору, дабы исследовать сильнейшее электромагнитное излучение. На горе решено было установить специальное оборудование, заранее заготовленное технарем — карманный компас, который в заявленных условиях должен плясать как у Сони Блейд в Мортал Комбат********. Но тут что-то пошло не так — стрелка компаса ровно указывала на север! Версия об э/м излучении не подтвердилась! Теперь нам стало все ясно — это только паранормальные силы. А они, как водится, знали, что сейчас тут проведут исследование, и умело замаскировались. Придется смириться с такой версией. В общем, понятно, что есть тайны, которые просто не должны быть открыты человечеству. Не знаю, посещал ли гору в свое время Индиана Джонс*********, но дух Лары Крофт********** тут явно присутствовал.

Экспедиция наша была подготовлена на троечку, поэтому так и не разгадали мы страшные тайны. Теперь не знаем, был ли легендарный атаман в этих местах, хранятся ли тут его клады. Одно, все-таки утверждать можно — кроме самолета — мига тут ничего не менялось сотни лет — всегда было скучно, а поэтому обнаружить изрядное количество алкоголя в крови местного населения, и мистических мечтаний в головах совсем не трудно.

Но мы обязательно проведем на Утесе огромную научную конференцию, с вкушением всех прелестей жизни, опытами спиритизма и спиртицизма. Возможно, в будущем, мы сможем чуть сильнее приоткрыть завесу страшной тайны.

Сейчас просто полюбуйтесь фотографиями с ложно-научной экспедиции.

фотопродолжение следует…

* — Diablo — культовая компьютерная игра — RPG, вырущенная в конце 1996 года, и ее продолжения.

** — здесь — абсолютно необоснованно, вымышлено, ложно. Факты, которые не стоит вообще никак принимать.

*** — Gothic — так же культовая RPG, выпущенная в начале 2001 года, и ее продолжения.

**** — Жан Мишель Жар (Jean-Michel André Jarre) — талантливый французский музыкант, спец по электронной музыке. Этниколор (Ethnicolor) — его страшный шедевр, который часто используют в мистических телепередачах, чтобы нагнать ужаса в подсознание, наряду с прочими отличными хитами по теме.

***** — Марина Мнишек — Жена Лжедмиртиев, активно участвующая в Смуте. Видимо, была популярна в народе во время двух бурлаков, потому как оказалась по рассказу в той пещере.

****** — Махинация в Диабло 2 для секретного уровня.

******* — 28 августа 1941 года — Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья».

******** — Смертельная Битва (Mortal Kombat) — целая эпоха. Культейший фильм 90х, а также pc-игра. Легендарное мочилово с множеством различных персонажей и японо-китайским оттенком.

********* — Индиана Джонс — Легендарный персонаж виртуального мира. Настоящий археолог и бунтарь. Герой Кино и pc-игр.
********** — Лара Крофт — Персонаж, не менее легендарный, и выгодно отличающийся от Джонси объемами груди и бедер, и она девочка! Встречается так-же в кино и длинной серии pc-игр о расхитительнице гробниц.

www.sarfoto.com

Дурман-гора — Литературный клуб «Бумажный слон»

Помирать тяжко. Завсегда. Особливо тем, кого черти крутят на вертеле своём прежде, чем низвергнуть в гиенну огненную.

Я тот ещё грешник. В пекле ихнем самое мне место. Я ж не спорю. И судьбину не кляну свою бессчастную, и на господа не ропщу, а всё одно… Так уж тяжки мучения мои телесные здесь, на высушенной да выветренной, проклятой земле пустопорожней бесплодной дикой степи, — ох… Всё отдал бы, даже, кажись, душу бы заложил, лишь бы отмучаться скорейше. Токмо цены не предлагает никто. Без надобности сатане торговаться со мной – и без того в руках я его безраздельно…

Как же хочется пить…

Вот она – Волга, плещется недалече. В несколько упругих, бодрых, молодеческих шага расстояние то пройти… Да склониться над прозрачной волной ея… Да зачерпнуть пригоршню сверкающей в закатном солнце воды… Да поднести её к губам…

Господи вседержитель! Почто караешь раба твого столь жестоко? Почто взираешь равнодушно на мучения христианские? Господиии!..

Я шевельнул рукой, царапая её о сухие, ломкие стебли погоревшей на лютом солнце травы. Попробовал подтянуть тело вперёд, навстречу речному плеску, и… провалился в черноту, пронзённый болью, словно стрелами кайсаков…

Уж мне-то известно каково это. Довелось изведать ласки стрел тех за два последние года, что острог наш простоял в устье Камышинки.

По царёву повелению осели стрельцы здесь пути торговые беречь от татей казакующих. Вот и с киргизами дикими схлестнуться пришлось. А токмо ныне не их сабли порубали меня да другов моих, не их стараниями устроен пир для падальщиков гладных. Не их руками сожжён острог государев, а земля под ним кнутами высечена – проклята на века для поселенцев будущих.

Безлепие сие учинено волею Стенькиных разбойничков. Как бесчинствовали вольно они на Волге допрежь, так и теперь не позволят вольность свою урезать. Урежут сами… руки длинные тем, кто покушаться посмеет на лихой промысел.

Выплывающему из темноты дурманной, мнилось мне, будто на Москве я снова, в Малой Дмитровской, на подворье Авдотьином. Ох, и славно там стрельцов принимали всегда! И солнышко греет ласково за поленницей берёзовой, и пышная пазуха Любляны манит, губы её вишнёвые…

Красное степное солнце падало где-то назади, за степь. Впереди же плескала волна недостижимая – вот уж тьму лет плескала, обмывая равнодушно трупы человеков, померших на брегах её. Что ей до ещё одного беспутного…

Я снова подвигал руками – осторожно, бережно, превозмогая боль, после уж подтянулся, захрустев полынкой. Опосля ещё немного… И ещё…

Мне-то ещё что – свезло. Прочие товарищи мои, чаю, боле люту смерть приняли от рук разбойничьих. А меня, видать, убитым сочли, не стали тревожить. И то ладно… Ладно и то, что обшарили не зело в пылу боя – сапоги токмо стащили да сабельку с бердышём поимали. Даже берендейку бросили, не срезали, карманы не облазили. Вот и славно. Успею тогда. А то, можа, поутру пойдут начисто причёсывать покойничков, тогда и найдут у меня за обшлагом… Неча. Пусть обыщутся, зверищи лютые, — не найдут уж ничего.

Ещё рывок… И ещё…

За обшлагом-то у меня грамотка одна спрятана. Вытащил я её из пазухи разбойничка, зарубленного мною здесь, на подступах к острогу. В дозоре мы были в сей злосчастный день с Ефимкой да с Груздём. Потому, подоспев, ударили в тыл тем, отстающим, что ещё в острог не ворвалися. Не сдюжил я тогда с алчностью своей: спешившись, обшарил убиенного – уж больно справно был снаряжен лиходей. Да и не ошибся. Как нашарил грамотку, развернул – сразу понял что за дар мне в руки судьба метнула. Но токмо успел бумажку упрятать, как налетевшие сзади тати располосовали меня хрес нахрест да и сцепились с товарищами моими – токмо сабли дзвенькнули, да хрюкнул, оседая, убивец мой.

Ещё немного… Совсем вода близко…

Не ощущаю боле под руками травы, в кою вцепиться можно, помогая уязвлённому телу немощному. Просыпается меж пальцами песок речной, зернистый, забивается в бороду, скрипит на зубах… Но уж скоро. Скоро напьюсь водицы, отдарю Волге грамотку да и помру радостно, славя имя господне…

Дополз я, когда уж совсем стемнело. Опустил дрожащие пальцы в волну, донёс жалкие капли до растрескавшихся губ – ну и довольно. Выпростанная из-за обшлага грамотка шлёпнулась грязным комком в воду, отяжелела, намокая… Поплыли чернила… Поплыла бумага… Поплыло сознание моё… Слава богу, слава богу.

Сразу опосля Воздвижения мы с Куспаном подрядились тёлку перевезти с Яру на нагорную сторону. С этого всё и началось.

Тётка моя, Марфа Спиридоновна, сговорилась о продаже с лапотниками да и заявилась ко мне кланяться: подсоби да подсоби, Сёмушка. Ну что с ней, с вдОой дурой делать? Вот и пошёл к Куспану – у него ладная барка, широкая, крепко на волне стоящая. Хитрый татарин пожевал губами да и заломил цену несуразную. Токмо не на того напал. Не преминул я напомнить про дюну бахчевую, что уступил ему у прошлом годе. Славное местечко, поливное – недалече от заводи. Тот, само собой, удивился, напрягся, вспоминаючи, да так и не упомнил никакой дюны. Но цену всё ж таки скостил. Раза в три от прежней. Оно и ладно.

Тёлку мы доставили благополучно. Барку она, конечно, всю обгадила – ну да нехай тётка опосля её сама и отмывает, её забота. А мы животину в Лапоть отвели и деньгу получили причитающуюся. Возвращаясь к причалу, я уж мечтал о щах да пирогах, коими нас по возвращении потчевать станут. Небось, и штоф на стол Марфа Спиридоновна выставит, не зажмёт сделку обмыть…

По Волге прошлёпал колёсный пароход, разбавляя голубое осеннее небо чёрным дымом. Сидя на белых валунах и перекусывая густо посыпанными солью помидорами с хлебом, мы проводили его взглядом и начали грузиться на барку. Отчалили.

— Эй! – окликнул нас человек с берега. – Перевезите, люди добрые. За оплатой дело не заржавеет.

Мы с Куспаном переглянулись. Вертаться ли? Уж больно харя у мужика того бандитская. Но тут из зарослей прибрежных вынырнула запыхавшаяся молодайка с туго спелёнутым младенцем на руках, притаилась настороженно за мужиковым плечом, и Куспан решительно направил барку к берегу…

* * *

Младенец орал неостановимо. Надрывно. Верещал как порося, заходясь в визге, закатываясь, почти задыхаясь. Баба пыталась сунуть ему грудь, которой он замечать не желал. Трясла его, качала – всё без толку.

У меня уж голова трещала.

— Заткни выродка свого, гульня, — хрипло и зло выдавил сквозь зубы попутчик наш. – Пока я не выбросил его за борт.

Баба, спав с лица, ещё усерднее затрясла ребёнка, прижимая его к себе дрожащими руками.

— Ты тут не очень-то, — вымолвил я неуверенно и сам себя не услышал: младенец, словно ему черти под хвост перцу подпустили, так вдруг завизжал, словно до сих пор только разминался.

Случилось всё быстро, я и ойкнуть не успел.

Мужик взвился с места и успел цапнуть вопящий свёрток огромными, словно грабли, лапищами – но тут же рухнул на колени, а опосля медленно завалился набок, головой в коровьи лепёшки.

Куспан опустил весло, оперся на него.

— Кто таков? – спросил хмуро у белой, как полотно, бабы.

— Каторжник беглый, — ответила та хрипло.

— Надоть связать его, — подумал я вслух.

— Ну так и свяжи, — одобрил Куспан. – И за проезд с него возьми. Да поболе. За хлопоты доставленные.

Я обшарил мешок, карманы и пазуху разбойника. Денег оказалось немного, и всё боле медяки. Зато под руку попала бумажка. Старой выделки, по всему видать: плотная, грубая, изжелтелая. Расписная. Над ней я и завис до конца пути. А опосля Куспану показал.

Когда барка причалила к берегу, я посоветовал бабе занести дитёнка к фельдшеру. А нет – так к бабке Востулихе. Говорят, она ловко заговаривает и грыжу, и сглаз.

— Слушай сюды, — сказал ей Куспан. – Мужика твого мы свезём ныне в Саратов, сдадим куды следовает. А ты о случившемся болтай поменьше. Люди не любят знаться с теми, кто с каторжниками вожкается, поняла? А уж мы смолчим ради блага твого…

Выйдя на середину Волги, мы, не сговариваясь, перевесили связанное тело через борт да и подпихнули в воду, наблюдая за тающими над ним пузырьками.

— Сдушегубствовали мы, Куспан, — сказал я, кусая губы, — грех-то какой…

— Не мы его, так он бы нас. Либо подельники его разбойные. Понимаешь, небось, чего бумажка сия стоит?

На непроницаемом лице татарина трудно было разглядеть чувства, будоражившие его ныне. Он деловито переложил парус, направляя барку к Невольничьему оврагу.

— Мыслю я, ни одной жизнью за неё плачено. Другой цены-то она и не возьмёт…

— А коли фальшивка то? – голос мой дрогнул.

— Не-е, — покачал круглой головой Куспан. – Али сам не чуешь? Духом погибельным пропитана она, аки барка моя дерьмом коровы твоей, чтоб ей вовек не доиться!..

* * *

— Оно и верно, — пыхтел я, взбираясь по скату оврага. – Не станет народ зря брехать. А всем искони известно, что в этих местах Стенька сокровища свои прятал. Конечно, не токмо здесь, по всему побережью мог, от Саратова до Царицына. Но здесь более всего.

— Чего ж так? – осведомился Куспан, шагающий впереди.

— Оттого, что место здесь дурное. Странные вещи творятся частенько промеж Уракова да Настиного бугров, да на Беркутовой Могиле, а уж здесь, в овраге, да на Дурман-горе…

Мы выбрались наверх. Куспан огляделся, сверяясь с картой.

— Знаешь, почему он Невольничьим прозывается?

Куспан не был в Яру старожилом, притёк лет десять назад с семьёй откуда-то из-под Саратова. Обосновался, обжился быстро да густо.

— Там, — продолжил я, не обращая внимания на рассеянное внимание собеседника, — разбойнички Стенькины полонённых купцов держали со товарищи. Говорят, недолго полонянники те разбойных людишек объедали: либо мёрли скоро, либо, что чаще, разума лишались, порой за едину ночь, здесь проведённую.

— Отчего ж? – поинтересовался товарищ мой, не оборачиваясь.

— Кто ж его знает? Проклятое место…

Мы зашагали по степной колее в сторону Дурман-горы.

— А в горе сей, — бубнил я монотонным голосом, сцепив покрепче на несомых инструментах почему-то дрожавшие пальцы, — бурлаки баяли, и вовсе страсть что случилось. Это уж достоверно, даже в газетах Саратовских о том прописывали. Нашли-де на вершине ход подземный, в пещеру приведший. А в ней, якобы, богато убранный склеп со гробом. Вот сбили, помолившись, бурлаки замки с гроба, а из него восстала дева мёртвая, аки живая. И есть та дева – Марина Мнишек. Один-то бросился бежать сразу да и спасся оттого, а товарищ евойный сгинул бесследно, замученный, видать, вампирицей демонической…

— Вот мы щас и посмотрим, — бросил Куспан, принявшись карабкаться на гору, — что за бес здеся сидит. Кака така Маринка здесь уложена… Каким золотом обложена…

Наверху гулял ветер степной, душистый. А под белыми кручами вилась Волга – синяя, как зимние сумерки, и прекрасная, как жизнь.

Вот и верба приметная. Бают, Стенька над своими заначками всюду их втыкал аки метку. Вот здесь бы и копать…

Мы ударили заступами в землю. И ничего не случилось. Солнце не померкло, кровавый ключ из тела горы не брызнул… Не трясись, дурень, всё в порядке. Главное, после, унося золото, не оглядываться ни в коем случае и читать «Славься, дево», не останавливаясь. Тогда отстанет нечистая, отступится…

* * *

Мы зарылись в землю по колено и сопрели уж двадцать раз по сто, когда услышали громогласное мычание коровьего стада.

— Какой бес коров на гору гонит? – буркнул я раздражённо. – Да ещё и к вечеру – от посёлка?

Я вылез из ямы, решив обматерить горе-пастуха да завернуть пока не поздно. Дело-то у нас потаённое. Нам видаки лишние ни к чему.

Стадо, голов этак с полста, и впрямь упрямо карабкалось по пологому склону наверх. Но сопровождения видно нигде не было. Я озирался растерянно, не совсем разумея, что за странность творится у ног моих. Крутолобые быки, с ловкостью горных козлов преодолевающие неровности пути, приближались быстро и неумолимо. Стадо ревело, мычало – хрипло и басисто, беспокойно, словно волки гнали его.

— Куспан… — позвал я.

Татарин стал рядом, глядя на катящуюся в закатном зареве пыльную стену, ощетинившуюся рогами – животные неслись, не разбирая дороги. Испуганные? Или взбесившиеся разом?

— Бежим! – велел напарник мой, хватая заступ наперевес.

Мы ринулись, не разбирая дороги. Заметались у вершины, подстёгиваемые бессознательным страхом, пока я не оступился, расшибив ногу, в какую-то расселину: она заросла так густо, что не заметишь, пока не свалишься.

Мы соскользнули в неё, царапая руки и животы, и бежали в тёмном туннеле от грохота и неистовства коровьего смерча, пока не уткнулись в тупик.

Трясущимися руками я достал из кармана свечной огарок, затеплил его, сломав несколько спичек, и установил в специально для того предусмотренную выемку в стене.

Мы стояли перед крепкой дверью, окованной железами.

— А вот и оно – лежбище-то Маринкино, — пробормотал Куспан, тяжело дыша. – Говоришь, золотишко там бурлаки видали? Сквозь двери что ль? – от ткнул заступом в огромный ржавый замок, почти вросший в камень стены, растёкшийся в ней.

— Открыть-то несложно, — прошептал я, — замок истлел давно…

Куспан зыркнул на меня… как-то…

— Вот что, Семён, — мне показалось, его лихорадит. – Договориться бы надо сразу. Коли найдём что. О делёжке-то…

— Отчего ж не договориться, — насторожился я.

— Ты не забыл, чаю, — он нервно облизнулся, словно змей, — что я разбойничка того пристукнул. И что на мою барку он попросился. И струменты все мои. И на мне же вывозить золотишко станем. Больше твого я в сём деле участник. Значиться и доля мне причитается бОльшая.

— Что пристукнул, то верно… — согласился я напряжённо.

— Да и семьи у тебя ещё нет, парубкуешь пока, а у меня отягощение из детишек да родичей немощных. На что тебе деньги-то? Пропьёшь, прогуляешь… На что тебе?

— Прогуляю… — поддакнул я. – Ты открывай, открывай дверки-то, Куспан Равильевич… О чём нынче балакать, коли ничего ещё не найдено…

Он кивнул головой неуверенно и отвернулся к замку. В эту-то минуточку я и ударил его заступом в затылок.

Снаружи, от входа, донёсся утробный рёв – жуткий, рыдающий, не угадать в нём было коровьего мычания. Обезумев от ужаса, набросился я на замок, лупя по рассыпающемуся железу окровавленным заступом. Отодрав петлю запора, потянул дверь. Она подалась туго, натужно скрипя и скребя по полу из-за просевших петель. Пахнуло тленом и неуютом погреба.

«Поди, поди ко мне дражко. Естэм хоры. Помози поднятися… Да прикоснутися… Да птицей белой обернутися…»

III

Я выбирался из небытия долго. То тянулся к реальности с проблесками голубого неба и мучительной головной болью, то вновь скатывался в обрывки полусна-полуяви с обрывками чьих-то фраз, звуков, картин…

Сердце стучало как заполошное, ударяя в голову, выламывая затылок, пульсируя в висках. Я понял, что жив. И что кто-то тащит меня волоком, подхватив под мышки, по каменистой, шуршащей жухлой травой почве.

Господи! Неужто и вправду жив? Неужто удары сабель разбойничьих не стали для меня смертельными? Неужто кто-то из товарищей помочь пытается? Али… То разбойнички за ноги подвесить хотят?

Я застонал, пытаясь открыть глаза…

Чёрт! Я же Куспана убил! Как же это? Что за помрачение на меня нашло? Как рука-то поднялась на душегубство?

— Тихо-тихо, — раздался знакомый голос надо мной. – Потерпи немного, до тенёчка доберёмся…

Ох, нет. Слава Богу! Это Куспан меня тащит, живой и невредимый. А убийство, видать, просто жуткий сон…

Меня аккуратно уложили в теньке, подсунули под голову скатанную одежду. Я с трудом поднял веки.

— Куспан? – прошептал я пересохшим языком.

— Зашибись! – удивился склонившийся надо мной парень. – Думал, очнёшься, перестанешь обзываться. За последний час как только ты меня не называл! Но в бреду-то простительно. А уж сейчас, как зенки раскупорил, не признать – эт, прям, ни в какие ворота, знаешь ли…

Пока парень болтал, роясь в рюкзаке, прислоняя к моим губам горлышко пластиковой бутылки с живительной водой, я всё старался идентифицировать себя с новоявленной реальностью.

— Макс, — просипел я, — что произошло?

— А херли его знает, — пожал тот плечами. – Я нашёл тебя уже без сознания, — он сердито швырнул на рюкзак бутылку с водой. – За каким, спрашивается, ты один полез в пещеру эту? Я ж просил обождать меня! Так нет же – попёрся на свой страх и риск!

— Ты себе не представляешь, — сказал я, подтягиваясь на дрожащих локтях в попытке занять сидячее положение. – Каких странных видений насмотрелся я за это время. Они такие, знаешь… реалистичные…

Я огляделся. Мы были в нашем лагере: вон и палатка моя рыжая, вот и кострище с котелком над ним, а вот и внедорожник Макса… Чёрт… Возвращаемся-возвращаемся, товарищ торчок, в светлое и прекрасное настоящее… Что же случилось со мной в той пещере? Может, я упал, треснувшись башкой о камень? Я ощупал голову – цела. Хм…

Макс, прищурившись, смотрел на мои манипуляции.

— Ты знаешь, — сказал он, затепливая между делом костерок, — про эти места всегда небывальщину всякую рассказывают. Ну, мы же читали с тобой перед поездкой забавные историйки про всяких галлюционирующих бурлаков и трактористов. Помнишь?

Я кивнул. Хотя ни черта не помнил. В голове было пусто и гулко.

— Так вот. Я тут погуглил… Дело, оказывается, не в полтергейсте, и не в местном самогоне… — Он наполнил котелок водой из баклажки, подбросил сушняка в занимающийся костерок. – Учёные считают, что Дурман-гора — бывший вулкан, действующий ещё в дохрензаеткакой период. Но и доныне на месте этом остался геологический разлом, через который продолжают сочиться всяческие вредоносные газы. В том числе, радон. Пишут ещё, будто на открытом воздухе он для человека опасности не представляет, но в ограниченном пространстве, — в пещере, например, — может стать причиной интоксикации. Симптомы следующие: головная боль, повышение давления… Есть? Отлично! Сердце колотится? Замечательно! Ну, и вишенка на торте – видения, сиречь, галлюцинации!

Он сыпанул в котелок заварку:

— Щас, попьёшь чайку, полегчает. Пишут ещё, электромагнитный фон здесь повышен, также вулканическое наследие… Но я склоняюсь к мысли, что ты всё же радоном обкумарился в пещере. Я ведь тебя почти полчаса искал… Так что сворачиваем вещички да едем в больничку. Ты лежи, лежи, я сам справлюсь…

Он принялся небрежно закидывая в рюкзак разбросанные у костра плошки и кружки. А я, скользнув по спине его рассеянным взглядом… будто споткнулся на бегу… будто поперхнулся на вдохе… Мой взгляд прилип намертво к заднему карману его джинсов, из которого торчал уголок пожелтевшей, старой бумаги грубой выделки.

— Макс, — окликнул я его, стараясь говорить как можно спокойнее, — а чего мы сюда припёрлись-то?

— Ну, ты даёшь! – усмехнулся он, не оборачиваясь. – Неужто память отшибло? Клад Стеньки Разина искать, как и все. Зачем ещё сюда приезжают?

— По карте?

— Почему по карте? – он обернулся, пристально поглядев на меня. – Откуда бы ей взяться? Да ты что! – засмеялся он внезапно. – Это ж всё сказки, замануха для туриков! Мы ж с тобой во всё это не верим! Так, для прикола, по местности полазить, адреналинчику словить…

— По той карте, — сказал я сипло, — что в кармане твоём…

Макс медленно поднялся на ноги.

— Тебе показалось, — сказал он медленно, с расстановкой. – Ты ещё не совсем пришёл в себя.

— Я в своём уме.

Макс посмотрел на меня внимательно, холодно, словно на препарируемую ящерицу.

— Тебе лучше согласиться, что показалось. И тогда я просто отвезу тебя домой. Ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю, — сказал я, нащупывая под лежащим рядом пакетом топорик для колки дров. – Я, видать, действительно ещё не оклемался. Помоги мне подняться, пожалуйста…

Мой старый флаер допотопной пятой модели завис над правым берегом, выбирая место для посадки. Внизу ворочалась река – густая, словно кисель из красно-бурых водорослей – мёртвая, зловонная, пустая. По берегам протянулись метостазы опухолей мегаполисов. Но сюда, на меловые кручи, обгаженные бурой слизью, город ещё не добрался. Он пух неподалёку, сбрасывая на пока ещё не захваченную землю продукты жизнедеятельности…

Я опустил машину посреди свалки и развернул на коленях карту. Старый, вытершийся на сгибах лист бумаги казался настолько ветхим, что едва не рассыпался в руках. Ну и чёрт с ним. Сегодня ему позволительно закончить свой длинный путь. Ибо сегодня я пришёл, наконец, забрать то, что заработал по праву…

Нацепив привычным движением на лицо маску для прогулок с мощными инновационными фильтрами очистки воздуха, я выбрался из флаера. Огляделся…

Сокровище, зарытое здесь множество столетий назад, дастся, наконец, в руки. В мои руки. Ведь это я в течение стольких человеческих жизней приносил ему кровавые жертвы. И жертв тех было ровно столько, на сколько голов клад запрятан. Это самое мощное охранное проклятие – ни обмануть его, ни обойти. Снять можно. Так, как снял его я. Способ один. Я смог. Я сумел. Я добился. Теперь остаётся просто прийти и взять. И стать богатым. И купить себе место на корабле, уносящем тех, кто смог себе это позволить, из загаженной клоаки Земли в новые миры Центавры…

Я покрутил карту.

Изрезанная береговая полоса сильно отличалась от нарисованной. Да уж, поработало время над рельефом… Как бы сориентироваться теперь? А вдруг?.. Да нет, от бывшего Белогорского, остовы которого я смог различить с флаера, расстояние рассчитано верно. Прямо передо мной должен быть Невольничий овраг… Так где же он?

Может, эта короткая вонючая притока? Ладно, предположим… А Дурман-гора?

Тащась через свалку, оступаясь и оскальзываясь, матерясь и психуя, я все сильнее ощущал, как мерзкое предчувствие медленно растекается в животе, заполняя его, протягивая холодные щупальца к горлу… Пришлось сглотнуть.

Остатки небольшого холма, сползшего давным-давно в реку, и есть Дурман-гора? С юга в него врезалась узкая рваная трещина, заполненная всё тем же бурым речным киселём. На срезе читались геологические пласты, намёки переходов и пещер, проточенных в породе людьми и грунтовыми водами, словно яблоко червями.

Спрыгнув на осыпь под срезом и задравши голову, я обозревал крушение своих устремлений. Ради которых жил последние несколько воплощений. Ради которых наступал на горло себе всякий раз, нанося удар, приближающий к цели.

Под ногами моими зашуршал песок со щебнем, обнажая клочок пегой пакли. Я потянул за неё рассеянно, извлекая на свет притушенного вечным смогом солнца женскую косу. У подошвы ботинка щерилась костяная улыбка черепа.

Порыв ветра забил стиснутой в руке картой. Я разжал пальцы. Листок вскинулся к небу вместе с песком и сором и полетел над Волгой.

Тяжело опустившись на осыпь, я стащил маску с лица. Не всё ли теперь равно…

В рассказе использованы легенды и предания, а также исторические факты, связанные с описываемой местностью. Все топонимы реальны и расположены идентично изображённому.

litclubbs.ru

Саратовская область. Часть 3. Белогорское, утёс Степана Разина, Дурман-гора.

1.Село Белогорское (на горизонте перед Волгой).

8.Примерно половина домов заброшена.

9.Воспоминание о Советском Союзе.

10.

11.

12.Интересно что дом утеплён глиной. Она даже на чердаке (видно слева в углу).

13.Местный клуб. Закрыто. Табличка гласит что это здание Михаило-Архангельской церкви, построено в 1865 году. Перед этой церковью в здании бывшей школы расположено что-то вроде краеведческого музея.

14.В заросшем скверике находится памятник герою Советского Союза летчику-испытателю Николаю Скоморохову (справа).

15.Типичный пейзаж.

16.Здесь водятся скорпионы, кабаны (видел разрытую землю), лисы, крупные хищные птицы.

17.

18.

19.Остатки алебастрового завода. Труба печи для обжига извести (?).

20.Молочные реки и кисельные берега.

21.Это собственно и есть утёс Степана Разина, разделённый на две части Невольничьим оврагом.

22.Здесь было найдено городище, где были сделаны находки, подтвердившие его возраст (середина 17-го века, Алексей Михайлович). Также доподлинно известно, что район утёса был освоен уже в бронзовом веке (1-3 тыс. лет до н.э). Предположительно, здесь находился военный лагерь, где жил и командовал Степан Разин. Прямых свидетельств нахождения лагеря именно здесь не сохранилось, различные источники указывают разное расположение утёса.

23.Высота обрыва — 35-40 метров. Падать страшно.

24.Крайне не рекомендую съезжать к реке на машинах, не приспособленных для езды по бездорожью.

25.Овраг Невольничий. Существует полулегенда, что после первой ночи, проведённой в одном из таких оврагов, узники Степана Разина заболевали. Также многие археологи, с конца 19-го века искавшие клад атамана, жаловались на плохое самочувствие и головокружение. Частично разгадка этой тайны была найдена — здесь обнаружено электромагнитное излучение, предположительно — наследие находившегося на этом месте вулкана.

26.Где-то неподалёку находятся четыре старообрядческие пещеры протяжённостью 600-800 метров.

27.С этим местом связано множество легенд и преданий. Согласно рассказам местных жителей, дух Степана Разина неоднократно являлся людям в разных обличьях.

28.

29.

30.

31.Дурман-гора (186 м).

32.Виды с Дурман-горы.

33.Ширина Волги здесь более 7 км. Волгоградская область на том берегу.

34.

35.

36.

Интересное в журнале:

xmd5a.livejournal.com

Каменка — Даниловская балка — Дурман-гора — Белогорское

Докатились до Белогорского наконец-то).

С погодой, правда, какая-то бяка была, фотки не вышли, все вокруг как в дымке (или как теперь модно говорить, во мгле) (:

Сначала, конечно, заехали в Каменку:

Потом поехали вдоль Даниловской балки( ссылка на трек ). Так как изначально вообще туда не собирались, то увидали довольно узкую ее часть, как я понимаю, относительно далеко от Волги которая. Надо будет еще вторую часть проехать как-нибудь, уж больно фотки оттуда (если я правильно поняла) у denisanikin меня впечатлили.

Необычно такой рельеф наблюдать:

Ну и кто бы мог подумать, что в этом месте под горой можно встретить остатки какого-то жилья и кладбище, причем с ухоженной такой могилкой.

Как раз у этого кладбища дорога практически исчезает, дальше на ощупь ее искали. Хотя когда на фотках смотришь теперь, которые сверху сняты, вроде бы и дорогу видно вполне отчетливо. А сначала вот такие жуткие колючки только машину окружали):

Они чет прям так угнетающе на меня подействовали вместе с кладбищем и развалинами, что я уже не рада была, что вообще вниз спустились).

В итоге дорогу, которую карты предлагали, так и не обнаружили, видимо, уже новую дорогу проложили постепенно, переправились вот тут:

На противоположной стороне балки тоже пришлось немного поискать дорогу, нашлась в итоге:

Получается, где-то час потратили, чтоб переехать с одной стороны балки на другую. Сверху вниз прикольно смотреть, если бы еще не дымка эта, все фотки как застиранные получились, глазами как-то масштабнее все (:

На последней вот кстати, видно этот зигзаг «пропавшей» с карты дороги, а вот места переправы через ручей, которое карта предполагает, мы так и не увидали.